Когда пришла чума [litres] - Василий Сахаров

«Только поверил бы, – промелькнула мысль. – Надо выбраться, а потом посмотрим, что и как. Хотя Чердын, сразу видно, человек бывалый, а такой в разведке пригодится».

Я убеждал нового знакомого минут двадцать. Приводил разные доводы, расхваливал общину, и наконец он согласился.

– Где наша не пропадала! Рискну ещё раз, поверю в чужое честное слово. И взамен твоего АКМСа отдам свой автомат. Договорились?

– Да.

Он перекинул мне пистолет. В этот момент он мог выстрелить. Но не стал, а сунул «стечкин» в кобуру. Проверил пистолет, и оказалось, что он был разряжен. Выходит, Чердын меня провоцировал. Если бы я только дёрнулся, сразу превратился бы в труп, а так он получил какое-то доказательство, что перед ним не гнилой человечишка.

Чердын вернул мне рацию. Я вышел на связь с Наёмником, и мы отправились к месту засады, где расстались. Чердын остался в зелёнке, а я выбрался, оказался перед командирами и поведал свою историю.

Андрей Иванович и Наёмник совещались недолго. Оба клятвенно пообещали, что не тронут Чердына, и я его вызвал. Не потому, что поверил профессиональным убийцам, которые в любой момент могли переменить своё решение и даже друг другу не доверяли. А по той причине, что Чердын им нужен. Что-что, а соображали они отлично. Ведь если он смог незаметно покинуть аэродром, то сможет так же незаметно вернуться обратно. И не один, а с разведчиками, которые ударят с тыла и захватят объект до того, как появится усиление из города.

Было опасение, что Чердын не выйдет и он уже далеко, шагает по лесу и стремительно увеличивает расстояние между нами. Однако он вышел, и командиры сразу отвели его в сторону. Как они его убеждали и какие доводы приводили, не знаю. Но итог переговоров всех устроил. Чердын согласился провести нас на аэродром, а взамен Наёмник и дядька пообещали не трогать тех бойцов, на кого он укажет. При условии, что они не станут оказывать сопротивление.

Чердын подтвердил, что вертолёты исправные, по крайней мере один точно, и лётчики попросту тянут время. Их четверо, они не местные. Двое из Екатеринбурга и двое из Кирова. Поэтому оставаться в Ухте и подчиняться самопровозглашённому Комитету спасения они не желали. Но и сбежать не могли. Он об этом знал, однако лётчиков не выдавал. Сначала надеялся, что сбежит вместе с ними. А потом его прижали, и он ушёл в одиночку.

Судьба в очередной раз всё перекрутила и переиграла. Расклад изменился, и мы выдвинулись в сторону Тимана. Но до посёлка не доехали, свернули в сторону, высадились и разделились. Штурмовая группа из восьми человек, ведомая Чердыном, обходит аэродром с тыла, а бронетранспортёры и грузовик подъедут позже.

40

К бронетранспортёру, который стоял в капонире, мы с Чердыном приблизились одновременно. Я подошёл по дороге, которая выходила с лётного поля к выезду, а он перебрался через земляной вал и постучал в броню кулаком.

– Кто? – спросил сонный голос.

– Жора, это Чердын.

Голос моментально стал тревожным:

– Ты как здесь оказался?

– С разведчиками из лесной общины пришёл.

– Выходит, сдал нас. Ну ты и гондон, Чердын. А я тут перед всеми распинаюсь, говорю, что ты меня о засаде предупредил. Ничего. Сейчас я вам устрою. Стрелок! За пулемёт!

Видимо, механик-водитель Жора Петровский, которому Чердын выторговал жизнь, решил завести свой броневик, развернуться и накрыть нас огнём. Однако Чердын предупредил его:

– Ты под прицелом РПГ. Так что не дури.

Он взял его на испуг. Ни у меня, ни у Чердына, гранатомётов не было. Это если не считать подствольника на АК-74, который раньше принадлежал нашему новому бойцу. Поэтому всё, что мы могли сделать, – это расстрелять БТРу фары и колёса, а ещё дать пару очередей в смотровые щели. Но Петровский повёлся и завести боевую машину не решился. А стрелок, судя по голосу, молодой боец, всхлипнул:

– Мама!

Мы его услышали, а Жора одёрнул стрелка:

– Заткнись, тряпка!

Несколько секунд царила тишина. Даже там, где находился блиндаж охранников, ни единого крика, не говоря уже о выстрелах. Наёмник, дядька Андрей и другие штурмовики работали чисто, без криков и пальбы. Главное, через минное поле и сигналки прошли, а дальше надо без нервов обойтись, сработать по плану, и всё будет хорошо. Наша задача – нейтрализовать бронетранспортёр, и, кажется, у нас всё получится. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!

– Жора. – Чердын снова позвал Петровского.

– Чего?

– Вылезай. Будешь жить и свободу получишь. Гарантирую.

– Да пошёл ты… – не слишком уверенно огрызнулся водитель.

– Ты мне веришь? – продолжал переговоры Чердын.

– Днём верил, а теперь уже не знаю.

– Верь мне, Жора. Больше тебе верить некому. Ты что, собираешься за ухтинских боссов жизнь положить? Или за взводного Алефа, выродка этого? Так не стоят они того. Это я тебе ответственно заявляю.

– Допустим, я открою люк. А как же моя жена и дети, которые в городе находятся? Я ведь не смогу к ним вернуться.

– Сможешь. Тебя отпустят. А потом ты расскажешь красивую сказку, как отбивал атаку превосходящих сил противника и кровь вёдрами проливал. Алеф ведь вызвал группу усиления?

– Да. Утром она будет здесь.

– Нормально. Выйдешь к ним и станешь героем.

– Не верю.

– Пойми ты, Жора. Другого выхода нет. Или ты сгореть хочешь?

– Не хочу.

– Тогда делай, что сказано, и не выёживайся.

Выхода у Петровского и стрелка в самом деле не было. Жора понимал, что мы прослушиваем его радиочастоту, и на связь с боевым охранением, до которого разведчики пока не добрались, не вышел. Ну а блиндаж и штаб уже захватили. Поэтому он, а следом за ним стрелок молча спустились, встали лицом к броне и подняли руки. Я накинул каждому пластиковые наручники и отконвоировал к Наёмнику, который как раз отдавал распоряжения разведчикам и вызывал нашу бронетехнику.

Пленных разделили на две части. Одна пойдёт в расход, на каждом кровь жителей Тимана, беженцев и случайных людей, которых охранники расстреливали ради развлечения, пьянея от безнаказанности. А вторую часть, на кого указал Чердын, и лётчиков, временно определили в блиндаж. Я остался на карауле, дядька Андрей начал по одному вызывать лётчиков, а разведчики и Чердын отправились брать последних охранников аэродрома. Но на этот раз сделать всё чисто не получилось.

Раздались выстрелы. Сразу несколько очередей, а затем два взрыва, и опять наступила тишина. После чего прошёл доклад по рации: охранники смогли понять, что перед ними чужаки. Один окликнул приятеля, получил неправильный ответ и открыл огонь. Пришлось закидать окоп гранатами. Бойцы боевого охранения полегли все, а у нас один убитый и два подранка. Но в целом потери приемлемые.

Тем временем подтянулась бронегруппа. До рассвета шесть часов, и появится из города отряд быстрого реагирования. Нам с ним воевать не хотелось, это понятно. Значит, нужно сваливать. Хватать всё, что есть на полевом аэродроме ценного, и уходить в лес. Наша бронегруппа пропустит противника, снова выберется на дорогу и начнёт возвращение на базу. План такой. Хотя он касался не всех. Ведь есть две вертушки, одна из них исправная и, что немаловажно, с дополнительными баками. Как раз такая нам и нужна. Следовательно, наша троица грузится в «восьмёрку», и дальше мы сами по себе летим на север с промежуточной остановкой возле лагеря лесной общины.

Дождь закончился, из-за туч вышла луна, озарившая полевой аэродром призрачным светом. Все при деле, а я стоял возле сарая и ждал дальнейших приказов. Ничего не происходило, и было скучно. Но тут с тыльной стороны постройки раздался подозрительный звук, и я её обошёл. Пригляделся и заметил на крыше трёх человек. Пленники собирались сбежать. Сообразили, что всех ждёт пуля, и решились на побег.

– Сюда! – закричал я, скидывая с плеча автомат и снимая его с предохранителя. – Пленники уходят!

Поднимая ствол, я увидел, как один из беглецов прыгает на меня, и потянул спусковой крючок. Автомат выплюнул огонь и сталь, пули вошли противнику в грудь, я не смазал. Но он сделал, что задумал. Его тело ударило меня, словно выпущенный из пушки снаряд, и я покатился по мокрой траве. Оружие в одну сторону, а я в другую.

Впрочем, удар был несильным, и я быстро вскочил. Выхватил пистолет, патрон уже в стволе, а предохранитель снят, и опять открыл огонь.

Бум-бум-бум! – «стечкин» дёргался в руках, и я свалил одного. Следом второго и третьего. Помощь уже близко, но беглецов всё больше. Они бежали не по одиночке, а толпой, достать всех не получалось. А потом из темноты вылетел железный прут, который ударил меня по руке. Резкая боль заставила меня разжать пальцы. Пистолет упал, и тут же рядом возник очередной беглец. Луна осветила его лицо, и я увидел перед собой косматого мужика в фуфайке. У него в руках был ещё один металлический прут, кажется, арматура, и он попытался ударить меня по голове. Все бежали, а он остался. Для чего? Наверное, хотел завладеть оружием. Но у меня только гранаты в разгрузке и нож на поясе, до которого я не успевал дотянуться.